![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
(no subject)
ДНЕВНИК
Моя матушка, которая выросла на Плющихе, рассказывала мне, как в юности ходила от своего дома через Москва-реку по льду в бани, что стояли аккурат на месте нынешней площади Европы. Штука в том, что Москва-река уже минимум лет тридцать не замерзает, а если и замерзнет, то лед взламывают во избежание ледохода. Поэтому повторить матушкин маршрут мне бы не светило, не построй Лужок пешеходного моста. Теперь мне от моего дома до Киевского – рукой подать: пройти по Пречистенке до Зубовской площади, перебежать на светофоре Садовое Кольцо (самый неприятный пункт маршрута), и дальше – по улице Бурденко (здесь я девятнадцать лет тому назад ходил, как на работу, на Плющиху, в Ружейный переулок, читать в библиотеке «Мастера и Маргариту» – в читальном зале, естественно, на руки такие книги не выдавали); потом перемахнуть узкую, но оживленную Плющиху и идти вдоль длиннющего кирпичного дома, смахивающего на кусок колбасы «Краковская». Дом, загибаясь к реке, выведет прямиком к стеклянному аквариуму пешеходного моста, под который утекает сверкающая золотыми глазами змея пробки на набережной. Мост и на мост-то не похож – что-то среднее между картинной галереей и станцией метро, тепло, светло и уютно, и старинная стальная основа моста выползает из пола (почему-то деревянного), как музейный хребет доисторического ящера. Я ее помню еще на старом месте, у Лужников – через этот мост мы с матерью ходили гулять от метро «Спортивная» на Воробьевы горы, и на мосту всегда было ветрено и холодно, и мимо грохотали товарные поезда. А теперь на ее месте стоит новая, современная копия, а древний ящер поблескивает чешуей болтов и заклепок в музейном тепле. А потом неторопливый эскалатор торжественно выносит тебя прямо на площадь Европы, навстречу Киевскому вокзалу. Полчаса все удовольствие; конечно, на десять минут дольше, чем на метро, но зато не надо толкаться в душном метро, утрамбовываться в вагон и играть в пингвинчиков у эскалатора. Так что слава, слава Лужку-понтифику!
Правда, гулять в ту сторону мне, наверно, осталось недолго. Напротив Киевского вокзала расползлась, сверкая огнями и металлическими конструкциями, туша торгового центра «Европейский»; поодаль растет громада «Титаника» (как бы там его ни звали, на самом деле), и, разумеется, вся эта роскошь не потерпит рядом с собой жмущегося к вокзалу скромного рыночка «Китеж», с его хмурыми харадцами с охапками роскошных роз, продуктами сомнительного происхождения, но, впрочем, безупречного вкуса и качества и чумазыми тетками с пучками кинзы и горстями лимонов «шесть на десять рублей». Так что вскоре рыночек исчезнет, и мне станет совершенно незачем ходить к Киевскому вокзалу (разве что в «Европейском» действительно сделают каток, как обещали). Хорошо бы еще, конечно, убрать куда-нибудь с глаз долой прущую с прибывающих поездов нищую провинцию и Украину, с баулами, с тачками, шумную и бестолковую. Но, впрочем, если убрать рынок, провинция, не выходя с вокзала, будет проваливаться под землю, в метро – а те, чьи начальственные взоры оскорбляет нищета и толкотня, в метро, как правило, не ездят. Так что все к лучшему.
Моя матушка, которая выросла на Плющихе, рассказывала мне, как в юности ходила от своего дома через Москва-реку по льду в бани, что стояли аккурат на месте нынешней площади Европы. Штука в том, что Москва-река уже минимум лет тридцать не замерзает, а если и замерзнет, то лед взламывают во избежание ледохода. Поэтому повторить матушкин маршрут мне бы не светило, не построй Лужок пешеходного моста. Теперь мне от моего дома до Киевского – рукой подать: пройти по Пречистенке до Зубовской площади, перебежать на светофоре Садовое Кольцо (самый неприятный пункт маршрута), и дальше – по улице Бурденко (здесь я девятнадцать лет тому назад ходил, как на работу, на Плющиху, в Ружейный переулок, читать в библиотеке «Мастера и Маргариту» – в читальном зале, естественно, на руки такие книги не выдавали); потом перемахнуть узкую, но оживленную Плющиху и идти вдоль длиннющего кирпичного дома, смахивающего на кусок колбасы «Краковская». Дом, загибаясь к реке, выведет прямиком к стеклянному аквариуму пешеходного моста, под который утекает сверкающая золотыми глазами змея пробки на набережной. Мост и на мост-то не похож – что-то среднее между картинной галереей и станцией метро, тепло, светло и уютно, и старинная стальная основа моста выползает из пола (почему-то деревянного), как музейный хребет доисторического ящера. Я ее помню еще на старом месте, у Лужников – через этот мост мы с матерью ходили гулять от метро «Спортивная» на Воробьевы горы, и на мосту всегда было ветрено и холодно, и мимо грохотали товарные поезда. А теперь на ее месте стоит новая, современная копия, а древний ящер поблескивает чешуей болтов и заклепок в музейном тепле. А потом неторопливый эскалатор торжественно выносит тебя прямо на площадь Европы, навстречу Киевскому вокзалу. Полчаса все удовольствие; конечно, на десять минут дольше, чем на метро, но зато не надо толкаться в душном метро, утрамбовываться в вагон и играть в пингвинчиков у эскалатора. Так что слава, слава Лужку-понтифику!
Правда, гулять в ту сторону мне, наверно, осталось недолго. Напротив Киевского вокзала расползлась, сверкая огнями и металлическими конструкциями, туша торгового центра «Европейский»; поодаль растет громада «Титаника» (как бы там его ни звали, на самом деле), и, разумеется, вся эта роскошь не потерпит рядом с собой жмущегося к вокзалу скромного рыночка «Китеж», с его хмурыми харадцами с охапками роскошных роз, продуктами сомнительного происхождения, но, впрочем, безупречного вкуса и качества и чумазыми тетками с пучками кинзы и горстями лимонов «шесть на десять рублей». Так что вскоре рыночек исчезнет, и мне станет совершенно незачем ходить к Киевскому вокзалу (разве что в «Европейском» действительно сделают каток, как обещали). Хорошо бы еще, конечно, убрать куда-нибудь с глаз долой прущую с прибывающих поездов нищую провинцию и Украину, с баулами, с тачками, шумную и бестолковую. Но, впрочем, если убрать рынок, провинция, не выходя с вокзала, будет проваливаться под землю, в метро – а те, чьи начальственные взоры оскорбляет нищета и толкотня, в метро, как правило, не ездят. Так что все к лучшему.
no subject
no subject
мост
С теплым пушистым приветом
Нина
Re: мост
Re: мост
Re: мост
С теплым пушистым приветом
Нина
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject