(no subject)
Sep. 25th, 2011 11:59 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kot_kamИ прочее селигерское, без разбору.
По дороге туда выехали мы в густейшем тумане, видимость была метров, наверно, пятьдесят. Потом встало солнце, туман развеялся, но над рекой еще стоял, и видел я там вот такое:
Снимал я в окно автобуса, поэтому блики – это артефакт, но белая дуга – нет. Никогда такого не встречал.
Свет в лесу уже весь осенний.
В палисаднике, на совершенно голом, начисто объеденном кем-то кусте, висит целехонькая гроздь спелой смородины. Как новенькая.
Впрочем, это не предел – у Глюка на даче я собрал на грядке гроздь отменной спелой земляники.
У соседки-дачницы из-за забора ползут прикольные мелкие тыквы. Надо будет спереть тыковку-другую на семена.
Это объявление вынесло мне мозг. Начало было нормальное, но вот при чем тут ссоры и битье детей (пусть занятия сами по себе и предосудительные), я так и не понял, хотя версии были. Впрочем, это еще цветочки.
На другой доске объявлений, повешенной на перекрестке, я обнаружил СТИХ, вывешенный явно той же рукой, и написанный в той же неповторимой манере:
У меня было три версии. 1) Писал человек не вполне адекватный. 2) Писали по обкурке. 3) Местная попадья устроила среди ребятишек конкурс на тему «Защитим лес от пожара». Дети лет семи-десяти как раз так стихи и пишут: главное, чтоб рифма была, остальное мелочи. Впрочем, Глюк уверяет, что знавал и нормальных взрослых людей, писавших подобное. «Ни нашу добрую главу…» Ой-ей! Не зли нашу добрую главу (а хтой-та?), а то хуже будет!
Грибочки разные, не всегда съедобные.
Закаты.
Эту, пожалуй, поставлю себе на обои.
С утра вышел на дорогу – и услышал приближающийся рев. Оказалась команда квадроциклистов – я, кажется, даже знаю, откуда, с базы отдыха километров за десять от нас. Надо будет как-нибудь прокатиться, что ли…
Конец сезона.
А это, между прочим, почти юбиляр.
«Сей домъ построенъ плотникомъ Константиномъ в 1912 году». На будущий год сто лет сравняется, самого плотника Константина давно нет в живых, скорей всего, нет в живых и детей его, а возможно, и внуков, а дом стоит, и люди в нем живут. Дай же, Боже, и моим трудам веку не меньше, чем Константиновым!
Ель плакучая.
Последние цветы.
По дороге туда выехали мы в густейшем тумане, видимость была метров, наверно, пятьдесят. Потом встало солнце, туман развеялся, но над рекой еще стоял, и видел я там вот такое:
Снимал я в окно автобуса, поэтому блики – это артефакт, но белая дуга – нет. Никогда такого не встречал.
Свет в лесу уже весь осенний.
В палисаднике, на совершенно голом, начисто объеденном кем-то кусте, висит целехонькая гроздь спелой смородины. Как новенькая.
Впрочем, это не предел – у Глюка на даче я собрал на грядке гроздь отменной спелой земляники.
У соседки-дачницы из-за забора ползут прикольные мелкие тыквы. Надо будет спереть тыковку-другую на семена.
Это объявление вынесло мне мозг. Начало было нормальное, но вот при чем тут ссоры и битье детей (пусть занятия сами по себе и предосудительные), я так и не понял, хотя версии были. Впрочем, это еще цветочки.
На другой доске объявлений, повешенной на перекрестке, я обнаружил СТИХ, вывешенный явно той же рукой, и написанный в той же неповторимой манере:
У меня было три версии. 1) Писал человек не вполне адекватный. 2) Писали по обкурке. 3) Местная попадья устроила среди ребятишек конкурс на тему «Защитим лес от пожара». Дети лет семи-десяти как раз так стихи и пишут: главное, чтоб рифма была, остальное мелочи. Впрочем, Глюк уверяет, что знавал и нормальных взрослых людей, писавших подобное. «Ни нашу добрую главу…» Ой-ей! Не зли нашу добрую главу (а хтой-та?), а то хуже будет!
Грибочки разные, не всегда съедобные.
Закаты.
Эту, пожалуй, поставлю себе на обои.
С утра вышел на дорогу – и услышал приближающийся рев. Оказалась команда квадроциклистов – я, кажется, даже знаю, откуда, с базы отдыха километров за десять от нас. Надо будет как-нибудь прокатиться, что ли…
Конец сезона.
А это, между прочим, почти юбиляр.
«Сей домъ построенъ плотникомъ Константиномъ в 1912 году». На будущий год сто лет сравняется, самого плотника Константина давно нет в живых, скорей всего, нет в живых и детей его, а возможно, и внуков, а дом стоит, и люди в нем живут. Дай же, Боже, и моим трудам веку не меньше, чем Константиновым!
Ель плакучая.
Последние цветы.
