(no subject)

Отчасти по поводу давешнего поста про “Yesterday”, точнее, одной ветки комментариев. Действительно, помимо нормальных людей, которые… хм… потребляют произведения искусства, не особо разбирая, новые они или старые, существует два сорта снобов (ибо и те, и другие, конечно, по-своему снобы). Одни из них питаются исключительно классикой, другим подавай только новинки.

Первый сорт снобов я прекрасно понимаю, потому что и сам был такой. По молодости музыку я слушал не позднее Моцарта, живопись смотрел не позднее импрессионистов, да и книги предпочитал хорошо выдержанные. Ольга, вон, такая же, по крайней мере в том, что касается музыки. Правда, из классики она предпочитает классику рока, но факт тот, что современной музыки она не слушает принципиально. Так вот, почему «классицисты» предпочитают классику, это я понимаю. Имея дело с классикой, ты практически ничем не рискуешь. Все дерьмо, которого в любом творческом процессе «более 95%»(с), давно засохло, отвалилось и кануло в Лету, а дошедшее до нас – с гарантией чистое золото, ну, в худшем случае – с примесью серебра. А вот что выигрывают поклонники новинок? Ведь они героически пропускают через себя все новое, а там по умолчанию девяносто пять процентов… см. выше. Если среди моих знакомых есть люди, предпочитающие исключительно новые фильмы, свежие книги и последние музыкальные течения, интересно было бы выслушать их мнение – почему?

(no subject)

Воробьи освоили новую кормушку из пластиковой бутылки, и теперь налетают гроздьями. Более того, они иногда даже садятся на второе окошко бутылки, чего с картонным пакетом почти не бывало: все упорно ломились в одно окошко, а второе игнорировали. С точки зрения человека, конечно, разумнее было бы прилетать по одному и спокойно питаться без помех, но воробьи, думаю, знают, что делают: в стае всегда безопаснее. В результате у кормушки то никого нет, то разыгрываются воздушные бои. И даже сев на кормушку, победитель сперва долго гордо озирается, потом только принимается клевать пшено – а там уже на подлете новый «царь горы». Усевшись в соседние окошки, друг напротив друга, воробьи долго с подозрением переглядываются, и потом тюкают попеременно: то пшено, то соседа. Такое впечатление, что цель – не столько наесться, сколько подраться. Без драки невкусно. А потом вся орава срывается с подоконника и уносится прочь, причем такое впечатление, что некоторые даже и поесть-то не успевают.

Для Шахида все это заоконное представление – настоящий телевизор, и относится он к нему именно как к телевизору: источнику сильных эмоций, который можно включать и выключать по желанию. Вот Шахид лежит на диване и мирно спит, а буквально у него над головой – писк, возня, шелест крылышек, тюканье клювов… «Шахид! Смотри! Птички!» Котик поднимает голову, сонно улыбается и снова засыпает, не оглянувшись на окно. Потом вдруг вскакивает, усаживается на спинку дивана, напружинивается, как на охоте, прячется за бегонией и, провожая взглядом каждого воробья, принимается возбужденно чавкать челюстью: ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва! «Там добыча! Вот, вот она, вот полетела!!!» Просидев так с минуту, Шахид внезапно успокаивается, спрыгивает на диван и снова ложится спать, не обращая более на птиц никакого внимания. Сеанс острых ощущений на сегодня окончен.

(no subject)

Матушка на выходные намылилась в деревню к родственникам. Ну, думаю, не пойдет голосовать… что ж, ее дело. Тут звонит и интересуется, собираюсь ли я голосовать, и советуется, как бы ей получить открепительный талон, а то она боится, что в воскресенье до восьми вернуться не поспеет.

Такое ощущение, что вся страна подорвалась – по крайней мере, та ее часть, которая тусуется в интернетах, точно. Про выборы вспомнили люди, которые уже лет десять на них не ходили, потому что, мол, фигня это все, и кандидаты – известно, кто. Ольга из школы пришла – чуть ли не вся школа рассуждает о выборах, хотя, казалось бы, их какое дело. Это, впрочем, не показатель: школа одна из лучших и престижнейших в районе, ясно, чьи дети там учатся. И тем не менее: впервые за много лет людям – внезапно – не пофиг. Как будто надежду почуяли, что есть шанс что-то сделать и что-то изменить. А вдруг эта бесполезная бандура под названием «демократия» и впрямь заработает?

Нет, я не верю ни одной из оппозиционных партий. Все они одним миром мазаны, безусловно. Я просто предполагаю, что, если (если!) выборы позволят спихнуть с трона нашу нынешнюю аватару КПСС, те жулики и воры, которые придут к власти на волне этих выборов, наконец догадаются, что, чтобы тебя переизбрали, заботиться об избирателе надо не три месяца перед выборами, а все четыре года. Собственно, так оно и работает там, где вообще работает. Не думаю, что в настоящие демократические страны специально завозят ангелов с крылышками. Да, собственно, про это чудная книга есть: «Вся королевская рать» Уоррена, там описаны точно такие же говнюки, как и наши, однако же это не мешает Америке быть куда более пригодной для жизни страной, чем Россия. Так что я, в общем, пойду на выборы и проголосую за одну из тех партий, которой я верю не больше, чем ПЖиВ.

(no subject)

Ненавижу "ребрендинг".

В магазине я быстро иду вдоль полок и выцепляю глазом привычные упаковки. Надо сказать, я довольно преданный потребитель (или как это там называется у маркетологов): в том смысле, что если качество продукта меня устраивает, я придерживаюсь принципа "От добра добра не ищут". Например, я уже много лет покупаю крупнолистовой "Майский чай" "Корона Российской империи". Но если эти суки ЕЩЕ РАЗ переделают упаковку...

Хулио Кортасар

3. ИХ ФЛОРА И ФАУНА

ЛЕВ И ХРОНОП

Хроноп, бредущий в пустыне, сталкивается нос к носу со львом. Имеет место следующая беседа.

Лев: Я тебя съем.

Хроноп: (в большом унынии, но с достоинством): Ну что ж…

Лев: Дудки! Хватит разыгрывать из себя жертву! Со мной это не пройдет. Давай плачь или дерись, одно из двух! На нытиков у меня нет аппетита, пошевеливайся, я жду! Онемел, что ли?!

Хроноп онемел, а лев в затруднении. Внезапно его осеняет.

Лев: Вот что, у меня в левой лапе заноза – очень больно! Вытащи занозу, и я тебя прощу.

Хроноп занозу вытаскивает, и лев удаляется, недовольно ворча:

– Спасибо, Андрокл…