“Вторая Эпоха” – 2: мирная жизнь
Jul. 23rd, 2010 11:50 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kot_kamГоворят, мастера обещали игрокам в начале игры один-два дня мирной жизни. По факту, мирная жизнь длилась с полуночи после парада, когда официально началась игра, до полудня следующего дня.
В день начала игры я подорвался в шесть утра (я в лесу поначалу всегда просыпаюсь довольно рано, тем более в жару), и пошел купаться в Нуменор – напрямик, через море: я фотограф, мне можно. В шесть утра полигон был прекрасен, тем более в первый день игры: лес еще не истоптан, на дорогах ни души, только охотники шарятся, с копьями на кабанов, да злосчастные птички порхают туда-обратно: их брали только стрелы, а поскольку по лесу бегали кабаны и волки, на охоту предпочитали ходить не с луками, а с копьями и мечами.
Местный лес был прекрасен. Самой приметной особенностью тамошнего леса были молодые сосенки, сплошь увешанные паутиной. Смотрелись они сказочно, особенно в косых лучах утреннего или вечернего солнца.
У ворот народа Халет ночевала повозка торговцев. В натуре повозка, маленькая, но настоящая. На игре была еще пара подобных, но без тента.
По всему полигону были развешаны объявления, призванные отпугнуть цивилов.
Впрочем, объявления помогали мало: местная молодежь была в курсе, что за фестивали тут проводятся, и приезжала просто поглазеть, ну, а взрослые цивилы ломились к воде, как стадо гну на кочевье – и никто их не осудит, в такую-то погоду.
Поскольку мы, честно говоря, не очень представляли, зачем едем на игру, мы сделали все, чтобы не скучать. В частности, запаслись музыкальными инструментами. Арбалетчик припер варган, Ленчик – бубен и “кобыз”. “Кобыз” представлял собой картонный барабанчик, обтянутый рыбьей кожей (я не шучу, правда рыбьей), и приделанный к нему гриф из картонной трубки, вроде тех, в которых продают индийские благовония. Струны (числом две) были из пучка синтетических ниток, смычок – согнутый лучком прутик с такими же нитками. При этом, если правильно взяться, этот кобыз даже издавал звуки, на диво благозвучные для такого инструмента, по тембру средние между альтом и виолончелью. Увы, в лесу ему что-то не понравилось, и он издавал только визг, исключительно неблагозвучный. Впрочем, это не мешало нам по очереди на нем “играть”, благо особо тонких ценителей музыки среди нас не было.
Кроме, разве что, Йовин – но она у нас подолгу и не засиживалась.
Так, забегала отдохнуть и перекусить, а потом вспархивала и тут же улетала навстречу дальнейшим подвигам и приключениям.
Кирка с Ленчиком пока что занимались обустройством лагеря – малевали идолов.
Мастерские друаданские камни представляли собой вот такую каменюку с воткнутым в нее кристаллом:
и обладали магическим свойством – светились при приближении орков при наличии у них больдога (темного майи в обличье орка). Наш, правда, ни разу не светился, но я не вижу причин, отчего бы им было не светиться, коли у больдога был передатчик, а в камне – приемник. Однако мы сочли, что негоже друаданам обходиться без камней собственного производства, и решили оборудовать свой лагерь двумя идолами: идолом Проппа (привет Михаилу Успенскому), который был как бы проводником в мир духов,
и идолом Толкина (срисованным с иконы святого Толкина), который указывал путь обратно в Средиземье.
Ленчик им потом еще и глаза красные сделал – магия так магия!
Он потом еще одного идола вырубил, из сушины, и подсветил его синим диодом. На фотографии это запечатлеть не представлялось возможным, но зрелище вышло сногсшибательное, ничем не хуже, чем от настоящих друаданских статуй у Толкина.
Братья наши друаданы тем временем копали руду.
Надо сказать, что с друаданами на игре вышло странно. Не хуже, чем с “осколками Остранны” на ХИ-97, когда выжившие эльфы Эрегиона в количестве пяти кузнецов внезапно превратились в орду в двадцать с лишним рыл, бывшую одной из самых боеспособных эльфийских команд. Друаданы, у Толкина, народ малочисленный, неприметный, скрытный – а на игре, по-моему, оказалось так, что они были чуть ли не самой значительной людской силой после нуменорцев.
Побродив по друаданским командам, я отправился смотреть остальные команды Светлого блока – пока не началась война, и кого-нибудь из них не вынесли. Большая часть Светлых лихорадочно достраивалась и доделывала антураж. Короче, трудились как пчелки. Они там, в Эрегионе, цветы сажали, прикиньте?
Я видел ящиков пять рассады. Я бы, честно говоря, цветы на игре высаживать не стал. И даже не из жадности – а куда их потом? Выкапывать и с собой обратно везти? Это ж все равно, что канарейку “на волю” выпустить.
А эти ворота я, кажется, уже где-то видел. На XVI веке, по-моему…
Я уже говорил, что на игре было бешеное количество разного рода изобразительного искусства? Всякий творил кто во что горазд. Иногда выходило удачно, иногда – просто великолепно.
Я вот эту больше всего люблю. Уж очень удачно она вписалась на фоне мха…
Эту, и еще кораблик:
Гуляя по Эрегиону, узрел историческую сцену, беседу Саурона с Келебримбором.
Естественно, тут же ее запечатлел, и только дома, просматривая фотографии, принялся дико ржать: фотография была как будто римейком с другого снимка тринадцатилетней давности:
Тоже беседа Саурона с Келебримбором, правда, уже в Мандосе. Треть жизни прошла, блин… И Кольца на игре теперь куячат не из обрезков латуни гвоздем на коленке, а по правде… (Посмотреть Кольца: http://pics.livejournal.com/elwen_/pic/00021dtb – стырено у Ринглина)
Побывал я и в Мории. Мория поражала не столько даже красотой, сколько масштабами. Это было пространство размерами где-то со школьный спортзал, представляющее собой лабиринт из множества лестниц и переходов на разном уровне над землей. Была там и Бесконечная Лестница (правда, затрудняюсь сказать, которая именно из лестниц была «Бесконечной» – кандидатов было несколько), и даже Морийский мост с пропастью.
Все прочное, по-гномьи надежное. Мостики не шатаются, лестницы не трясутся, даже лючок на башне заботливо закреплен вертушечкой, чтобы, не дай Ауле, кого по шлему не приложило.
Зал боевой славы (ну, это уж не в первый день)
Дракон
Гномье творчество такое гномье:
После Мории забрел я в Союз людей и гномов. Это был типичный торговый город, живший в тесном союзе с Казад-думом, по-моему, у них даже вход был только через гномов.
Гномы копали руду. В шахтах:
Престарелый дедушка-гном спешил им на помощь, потрясая клюкой и седой бородой и требуя, чтобы без него не начинали. Следом торопилась прекрасная дева, увещевая старика поберечь свои больные кости. Гериатрикс, как живой!
Потом я вернулся домой, пообедал, отдохнул… а тут, кстати, и мирная жизнь закончилась.
В день начала игры я подорвался в шесть утра (я в лесу поначалу всегда просыпаюсь довольно рано, тем более в жару), и пошел купаться в Нуменор – напрямик, через море: я фотограф, мне можно. В шесть утра полигон был прекрасен, тем более в первый день игры: лес еще не истоптан, на дорогах ни души, только охотники шарятся, с копьями на кабанов, да злосчастные птички порхают туда-обратно: их брали только стрелы, а поскольку по лесу бегали кабаны и волки, на охоту предпочитали ходить не с луками, а с копьями и мечами.
Местный лес был прекрасен. Самой приметной особенностью тамошнего леса были молодые сосенки, сплошь увешанные паутиной. Смотрелись они сказочно, особенно в косых лучах утреннего или вечернего солнца.
У ворот народа Халет ночевала повозка торговцев. В натуре повозка, маленькая, но настоящая. На игре была еще пара подобных, но без тента.
По всему полигону были развешаны объявления, призванные отпугнуть цивилов.
Впрочем, объявления помогали мало: местная молодежь была в курсе, что за фестивали тут проводятся, и приезжала просто поглазеть, ну, а взрослые цивилы ломились к воде, как стадо гну на кочевье – и никто их не осудит, в такую-то погоду.
Поскольку мы, честно говоря, не очень представляли, зачем едем на игру, мы сделали все, чтобы не скучать. В частности, запаслись музыкальными инструментами. Арбалетчик припер варган, Ленчик – бубен и “кобыз”. “Кобыз” представлял собой картонный барабанчик, обтянутый рыбьей кожей (я не шучу, правда рыбьей), и приделанный к нему гриф из картонной трубки, вроде тех, в которых продают индийские благовония. Струны (числом две) были из пучка синтетических ниток, смычок – согнутый лучком прутик с такими же нитками. При этом, если правильно взяться, этот кобыз даже издавал звуки, на диво благозвучные для такого инструмента, по тембру средние между альтом и виолончелью. Увы, в лесу ему что-то не понравилось, и он издавал только визг, исключительно неблагозвучный. Впрочем, это не мешало нам по очереди на нем “играть”, благо особо тонких ценителей музыки среди нас не было.
Кроме, разве что, Йовин – но она у нас подолгу и не засиживалась.
Так, забегала отдохнуть и перекусить, а потом вспархивала и тут же улетала навстречу дальнейшим подвигам и приключениям.
Кирка с Ленчиком пока что занимались обустройством лагеря – малевали идолов.
Мастерские друаданские камни представляли собой вот такую каменюку с воткнутым в нее кристаллом:
и обладали магическим свойством – светились при приближении орков при наличии у них больдога (темного майи в обличье орка). Наш, правда, ни разу не светился, но я не вижу причин, отчего бы им было не светиться, коли у больдога был передатчик, а в камне – приемник. Однако мы сочли, что негоже друаданам обходиться без камней собственного производства, и решили оборудовать свой лагерь двумя идолами: идолом Проппа (привет Михаилу Успенскому), который был как бы проводником в мир духов,
и идолом Толкина (срисованным с иконы святого Толкина), который указывал путь обратно в Средиземье.
Ленчик им потом еще и глаза красные сделал – магия так магия!
Он потом еще одного идола вырубил, из сушины, и подсветил его синим диодом. На фотографии это запечатлеть не представлялось возможным, но зрелище вышло сногсшибательное, ничем не хуже, чем от настоящих друаданских статуй у Толкина.
Братья наши друаданы тем временем копали руду.
Надо сказать, что с друаданами на игре вышло странно. Не хуже, чем с “осколками Остранны” на ХИ-97, когда выжившие эльфы Эрегиона в количестве пяти кузнецов внезапно превратились в орду в двадцать с лишним рыл, бывшую одной из самых боеспособных эльфийских команд. Друаданы, у Толкина, народ малочисленный, неприметный, скрытный – а на игре, по-моему, оказалось так, что они были чуть ли не самой значительной людской силой после нуменорцев.
Побродив по друаданским командам, я отправился смотреть остальные команды Светлого блока – пока не началась война, и кого-нибудь из них не вынесли. Большая часть Светлых лихорадочно достраивалась и доделывала антураж. Короче, трудились как пчелки. Они там, в Эрегионе, цветы сажали, прикиньте?
Я видел ящиков пять рассады. Я бы, честно говоря, цветы на игре высаживать не стал. И даже не из жадности – а куда их потом? Выкапывать и с собой обратно везти? Это ж все равно, что канарейку “на волю” выпустить.
А эти ворота я, кажется, уже где-то видел. На XVI веке, по-моему…
Я уже говорил, что на игре было бешеное количество разного рода изобразительного искусства? Всякий творил кто во что горазд. Иногда выходило удачно, иногда – просто великолепно.
Я вот эту больше всего люблю. Уж очень удачно она вписалась на фоне мха…
Эту, и еще кораблик:
Гуляя по Эрегиону, узрел историческую сцену, беседу Саурона с Келебримбором.
Естественно, тут же ее запечатлел, и только дома, просматривая фотографии, принялся дико ржать: фотография была как будто римейком с другого снимка тринадцатилетней давности:
Тоже беседа Саурона с Келебримбором, правда, уже в Мандосе. Треть жизни прошла, блин… И Кольца на игре теперь куячат не из обрезков латуни гвоздем на коленке, а по правде… (Посмотреть Кольца: http://pics.livejournal.com/elwen_/pic/00021dtb – стырено у Ринглина)
Побывал я и в Мории. Мория поражала не столько даже красотой, сколько масштабами. Это было пространство размерами где-то со школьный спортзал, представляющее собой лабиринт из множества лестниц и переходов на разном уровне над землей. Была там и Бесконечная Лестница (правда, затрудняюсь сказать, которая именно из лестниц была «Бесконечной» – кандидатов было несколько), и даже Морийский мост с пропастью.
Все прочное, по-гномьи надежное. Мостики не шатаются, лестницы не трясутся, даже лючок на башне заботливо закреплен вертушечкой, чтобы, не дай Ауле, кого по шлему не приложило.
Зал боевой славы (ну, это уж не в первый день)
Дракон
Гномье творчество такое гномье:
После Мории забрел я в Союз людей и гномов. Это был типичный торговый город, живший в тесном союзе с Казад-думом, по-моему, у них даже вход был только через гномов.
Гномы копали руду. В шахтах:
Престарелый дедушка-гном спешил им на помощь, потрясая клюкой и седой бородой и требуя, чтобы без него не начинали. Следом торопилась прекрасная дева, увещевая старика поберечь свои больные кости. Гериатрикс, как живой!
Потом я вернулся домой, пообедал, отдохнул… а тут, кстати, и мирная жизнь закончилась.
