В рамках художественной литературы сакраментальный вопрос «Переводить ли говорящие названия?» имеет в первую очередь стилистическое значение. Имена и названия, переведенные или оставленные без перевода, создают то или иное впечатление. А значит, и вопрос «Переводить - не переводить?» не имеет смысла вне вопроса о том, чего мы хотим добиться, какое впечатление хотим произвести, какое ощущение создать у читателя. А «мы» - это в первую, во вторую и в третью очередь автор (чей общий замысел переводчик должен узнать/осознать/понять/угадать, уж как получится), и в последнюю очередь - сам переводчик, делающий выбор из двух равноценных возможностей (в случае, если возможности действительно равноценны).
Впервые на специфический эффект переведенных/непереведенных названий я обратил внимание еще в детстве, в ситуации, не имеющей никакого отношения к художественной литературе (я тогда, кажется, еще и читать-то не умел).
( Read more... ) Собственно, этим и исчерпывается разница между переведенным и непереведенным названием. В непереведенном названии всегда маячит нечто загадочное и сакральное, некое тайное знание (или тайненькое знаньице, как повезет), которое ты усваиваешь, не понимая (или понимая не до конца). Непереведенное название - это дальние страны, это иные миры, куда ты подглядываешь через замочную скважину. И неважно, идет ли речь о художественной литературе, об обучении или о бытовой ситуации. Художественная литература здесь всего лишь одна из возможных ситуаций, где человек сталкивается с Тайным и Неведомым. Переведенное название сразу приближает понятие к читателю или слушателю - и в то же время профанирует его, делает доступным - и обыденным.
Повторю еще раз - неважно, о какой ситуации идет речь. Раствор «хлорида натрия» - совсем не то же самое, что раствор банальной поваренной соли. Одно дело - гренки, другое - «крутоны»: крутоны и стоят намного дороже, и кушать их куда престижнее. Если сказать «круговой удар ногой», любому дураку понятно, о чем идет речь и что, в принципе, придется делать; то ли дело «маваши гери»! Сказал - и сразу приобщился к боевым искусствам, даже если сам удар делать пока не умеешь. Выучил слово «крюйс-бом-брам-рей» - и вроде уже знаток мореходного дела, хотя что это за фиговина, где она находится и как с ней обращаться, учить придется потом отдельно. Получается, я вроде как иронизирую - извините, я нечаянно. Но оно все действительно именно так и работает, безо всякой иронии. Во многих житейских ситуациях действительно достаточно выучить слово «крюйс-бом-брам-рей» и употреблять его к месту, уметь с ним обращаться совершенно не обязательно.
И в художественной литературе это все работает точно так же. Оставляя термин или название без перевода, вы переносите читателя в иной, чуждый мир. Переводя название или незнакомое слово, вы приближаете этот мир к читателю.
Продемонстрировать это все на примере чрезвычайно легко, потому что у нас с вами есть блестящий экспериментальный образец: это перевод исландских саг.
( Read more... ) Сами видите, оба варианта хороши по-своему. И решать заранее, что мы всегда будем делать ТОЛЬКО ТАК или ТОЛЬКО ЭТАК - все равно, что раз и навсегда решить, что ты всегда будешь есть только колбасу или только пирожные. Вот зачем, спрашивается, себя так ограничивать? Тем более, что есть и третий вариант.
( Read more... )![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
